Дальше «сушить» экономику некуда

Опубликовано: 5-11-2015, 14:43            Просмотров: 1 173

Представленный Столыпинским клубом доклад «Экономика роста» предлагает экстренные меры по выходу экономики из кризиса за счет расширения денежного предложения и беспрецедентных льгот для предпринимателей

Первым делом многие обратили внимание, что доклад Столыпинского клуба подготовлен группой авторов, экономические взгляды которых обычно не сходились или были противоположны (академик Сергей Глазьев, бизнес-омбудсмен Борис Титов, замглавы ВЭБа Андрей Клепач, профессор Яков Миркин и другие). Основные идеи доклада не новы, но их неожиданная комбинация выглядит как взрывной рецепт оздоровления экономики, противоположный нынешней вялой экономической политике правительства. Среди ключевых предложений, вызвавших наибольший скепсис, — ежегодная денежная эмиссия в размере 1,5 трлн рублей, раздача производственным компаниям кредитов под 4–5% годовых, системное ослабление рубля, а также создание единого антикризисного центра управления экономикой с прямым подчинением президенту. Что стоит за этими инициативами и, главное, насколько все это осуществимо, «Эксперту» рассказал член Столыпинского клуба, уполномоченный при президенте РФ по защите прав предпринимателей Борис Титов.

— Борис Юрьевич, вы предлагаете финансовому блоку правительства сменить парадигму и сделать разворот на сто восемьдесят градусов — от сдерживания инфляции к стимулированию ВВП, который, по-вашему, тогда сможет расти до 10 процентов в год. Об этом спорят давно, но откуда уверенность, что правительство вдруг на это пойдет1?

— Да, об этом много спорили раньше, но необходимости что-то радикально менять не было, поскольку это были тучные времена высоких цен на нефть, и они уже вряд ли когда-либо вернутся. С учетом мультипликативного эффекта внутри страны вклад экспорта сырья в бюджет составлял до 80 процентов, и вдруг он срезался в два раза. Это породило острое недофинансирование экономики, более того, правительство выбрало курс на сокращение кредитования реального сектора. Нарочно иссушать денежную массу и дальше будет губительно для экономики. Поэтому если сегодня правительство еще не готово к резким переменам, видимо рассчитывая, что все образуется само собой, то вскоре ситуация дойдет до крайности. И нужно будет принять системные изменения в экономике, чтобы научиться зарабатывать не на сырье, а на реальном производстве, не боясь неизбежных рисков. И тогда мы перейдем от разговоров об импортозамещении к реальному расширению наших производств, от прямой продажи сырья к углублению его передела внутри страны, а значит, будет среда для развития инноваций и, как следствие, более надежные источники для бюджета.

— То есть когда дело дойдет до ручки и власть бросится искать нужные инструменты, то найдет их в докладе «Экономика роста»?

— Найдет их в экспертном сообществе, потому что главная наша задача сейчас — организовать своего рода общественный мозговой штурм. И когда в самом деле ситуация зайдет в тупик (а это уже проявляется местами), экспертное сообщество сможет предложить уже проработанные решения. Пусть это будут самые разные решения, вплоть до элементов плановой экономики в некоторых отраслях (хотя я считаю, этот инструмент если и нужен на время, то не может работать долго). Кстати, поэтому под нашим докладом готовы подписаться люди самых разных экономических воззрений. И либерал-экономисты, и так называемые дирижисты-государственники.

— Поэтому среди авторов оказался и Сергей Глазьев — как некий шаг к симбиозу идей?

- Отчасти да. Кстати, с академиком Сергеем Глазьевым мы сошлись на компромиссном решении включить частично идею с дополнительной эмиссией. Мы считаем, что новые деньги следует направить только на создание новых производств и расширение действующих. Он предлагал снабдить и оборонку, коммунальный сектор и прочие.

— Вот как раз о самом спорном положении: вы предлагаете печатать по полтора триллиона рублей в год и таким образом вдвое нарастить денежную массу в экономике. Но есть опасение, что это взорвет инфляцию, даже если пускать деньги только в производственный частный сектор. Что может убедить пойти на это?

— Та же самая необходимость в кардинальных переменах. Проблема все в той же привычке, которая сформировалась с начала 2000-х, когда провели все ключевые реформы, экономика заработала, пошла на взлет — и тогда достаточно было только сдерживать турбулентность за счет ужесточения денежно-кредитной политики. Долгое время это было оправданно, но опять-таки в основном потому, что спасали высокие сырьевые доходы. США, например, тоже жестко таргетировали инфляцию и затягивали пояса реальному сектору. Но в кризис 2008–2009 годов они отказались от такой политики и перешли к количественному смягчению за счет печатного станка. Чтобы запустить кровоснабжение экономики, вбрасывали эмиссионные деньги, и она ожила. Европейский центральный банк тоже долго сопротивлялся смене привычной парадигме таргетирования инфляции, но в итоге сейчас выпускает по 60 миллиардов эмиссионных евро ежемесячно на стимулирование производства. Нам возражают, что на Западе это возможно, поскольку там низкая инфляция, а у нас высокая, поэтому, дескать, количественное смягчение по-русски не сработает. Но если посмотреть, из чего сейчас складывается монетарная инфляция, которая должна зависеть в чистом виде от соотношения спроса и предложения, то станет ясно, что при реализации комплекса наших предложений она вовсе может оказаться отрицательной. Дело в том, что сейчас она высокая главным образом из-за курсовой разницы, в то время как якобы разогревающий инфляцию спрос у нас во многих отраслях сократился. Мы, по сути, импортируем инфляцию вместе с подорожавшими валютными товарами. Второй генератор нынешней инфляции — это растущие вместе с тарифами издержки производителей. Поэтому в такой ситуации что-то сдерживать дальнейшим иссушением денежной массы нет решительно никакого смысла.

— То есть, вы считаете, можно сделать так, чтобы напечатанные деньги превратились в товары быстрее, чем поднимутся цены на них на рынке?

— Если их правильно разместить. Надо, чтобы они шли на конкретные инвестпроекты новых производств с высокой добавленной стоимостью (разумеется, никак не на расширение добычи сырья). Тогда соотношение активов будет расти пропорционально денежной массе, что нивелирует инфляцию само по себе. Мы предлагаем три направления приложения таких инвестиций. Первое — рефинансирование коммерческих банков по кредитам по ставке четыре-пять процентов на конкретные инвестпроекты частного сектора. У нас уже законом предусмотрено создание обществ проектного финансирования, которые будут выпускать облигации под бизнес-планы, и эти облигации Центробанк будет принимать в качестве обеспечения для рефинансирования кредитов эмиссионными деньгами. В этом случае деньги не уйдут на валютный рынок1, их трудно будет вывести за границу, поскольку общества проектного финансирования предполагают особый контроль, в том числе он будет со стороны банков. Второе направление для приложения инвестиций — жилищное строительство. Сделав низкие ставки по ипотеке и выдавая строителям дешевые кредиты, мы сможем существенно подогреть экономику, как показывает опыт многих стран. Третье направление — синдицированные (с участием нескольких банков или поручителей) кредиты малым предприятиям. Подчеркну: речь идет о стимулировании только частного сектора экономики. Насыщение производства дешевыми деньгами позволит получить еще один дополнительный, но важный эффект: вывод бизнеса из тени. В новых финансируемых проектах все должно быть прозрачно, и так работать хотят на самом деле многие предприниматели, не выдерживающие общей фискальной и кредитной нагрузки.

— Вы предлагаете в первые пять лет реформ сдерживать укрепление рубля, удерживая его курс минимум на десять процентов ниже уровня валют торговых стран-партнеров. Как здесь просчитывается баланс интересов импортеров, экспортеров, а также внутренних производителей, которые большей частью зависимы от импорта?

— Здесь как раз нет ничего революционного. Удерживая курс рубля на десять процентов ниже средневзвешенного курса валют торговых партнеров, мы как раз и получим около 65 рублей за доллар. Но при этом получим и конкурентное преимущество, которое гарантирует окупаемость новых проектов и постепенно поможет снизить импортозависимость других производств. Нам возражают, что массовое расширение предприятий вызовет дефицит и подорожание средств производства, материалов, используемого сырья и так далее. Поначалу да, но доступное финансирование поможет вскоре закрыть этот дефицит за счет прихода в ставшие сверхприбыльными виды бизнеса новых игроков, а вот занижение курса рубля как раз позволит выдержать конкуренцию с импортерами.

Вообще, этот пункт вызвал, пожалуй, самые жаркие споры среди предпринимателей, особенно у крупных компаний-импортеров. Но надо понимать, что в перестройке экономической модели должны участвовать все. И мы решили, что на первом этапе реформы, когда импорт уже не столь важен, лучше иметь низкие издержки на внутреннем рынке.

— Среди инструментов занижения курса рубля вы называете выплату налогов экспортерами в валюте и ограничение участия банков в валютных спекуляциях на бирже. Но Центробанк и сейчас может это делать, однако не делает, потому что для банков это своего рода подушка безопасности?

— Не думаю, что крупным госбанкам стоит дарить такую подушку, а мелким ограничивать ничего и не надо, у них и так небольшие объемы торговли на биржах. Хотя действительно, такие инструменты в самом деле есть и сейчас, но почему-то не используются. Зачем-то отпуская рубль в свободное плавание, прекратив валютные интервенции, Центробанк не использовал доступные ему противовесы. В итоге и получаются пузыри, когда спекулянты берут на Западе деньги под пять процентов, получают всего за день на российской бирже пятнадцать процентов — и так ежедневно безо всяких ограничений.

— Ограничение роста тарифов естественных монополий у нас уже используется как антикризисная мера, но вам с коллегами видится возможным привязать их к фактическому росту цен производителей за пять лет. Тоже элемент плановой экономики…

— Почему бы нет, но опять-таки на короткий срок. У нас сегодня рентабельность сырьевых предприятий в среднем четырнадцать процентов, а по экономике в целом — четыре процента. Эта разница — неплохой задел для роста. Другое дело, что наряду с этим надо стимулировать поставки на внутренний рынок для переработки, а не на экспорт, что мы делаем сейчас налоговым маневром, уменьшая экспортную пошлину. Поэтому мы вообще предлагаем отказаться от возврата НДС сырьевым экспортерам первого передела.

— Что касается налоговых инициатив, то здесь все узнаваемо: возврат ЕСН с льготой для малого бизнеса, прогрессивная шкала НДФЛ… Но общая концепция перекладывания налогового бремени с производителя на потребителя разве не чревата социальным недовольством?

— Недовольства здесь тоже не будет, поскольку к тому времени уже заработают новые производства за счет первоначальных ударных налоговых мер — это налоговая льгота (по НДС, налогу на прибыль, имущество и землю) в размере четверти стоимости купленного нового оборудования, а также его ускоренная амортизация. На этом этапе можно вводить регрессивную шкалу по социальному налогу в зависимости от производительности труда. Логика в том, что на высокопроизводительных предприятиях заработки выше, и работник уже сам может решать, тратить ему свои деньги сейчас либо отложить в пенсионный фонд или в дополнительное медстрахование. И тогда, на следующем этапе, когда в целом экономика разогреется, можно уже снижать базовые ставки ЕСН за счет отмены накопительной части пенсии, но только при наличии налоговых стимулов для частных пенсионных накоплений. На втором этапе следует активно применять и дифференцировать НДС по видам и группам товаров в зависимости от их социальной, региональной и отраслевой значимости. Тогда же можно начать структурировать налоги от производства в сторону потребления, как во всех развитых странах.

— То есть брать больше там, где тратят попусту, и меньше там, где вкладывают в дело. Но как быть с предложением обложить коэффициентом офшорные счета, которые сейчас производители используют для инвестирования в свои же производства?

— При комплексной реализации программы экономического роста у производственников будет меньше причин прятать деньги в офшорах. Это надо будет только тем, кто прячется даже от щадящих налогов. Таким образом, если у компании есть офшорный владелец, то налог на имущество, землю и прибыль она уплачивает здесь с коэффициентом. Тогда будет неповадно уходить от налогов. Например, в Испании, если недвижимость принадлежит местной компании, налог ниже процента, а если офшору, то уже на порядок больше.

— Давайте вернемся к процедурным вопросам: как все это вы будете продвигать? Как совершить этот тектонический сдвиг прежде всего в умах правительства?

— А может, и не надо там сдвигов уже. Мы считаем, что для реализации срочных системных мер по оздоровлению экономики необходимо создать Центр управления развитием, который будет подчиняться напрямую президенту. По аналогии с антикризисной комиссией при Игоре Шувалове в кризисный 2009 год эта структура сможет принимать все оперативные решения по реализации стратегических инициатив. Но прежде базовые позиции доклада следует обсудить с широким кругом экспертов, просчитать (кстати, позиции по налогам, денежной массе уже просчитываются) с различных позиций и с точки зрения эффекта для ключевых отраслей и смежных. Одним словом, предстоит еще сформировать внятную программу, которую уже можно будет предложить на утверждение президенту. И тогда правительству уже не придется опасаться делать решительные шаги, а только исполнять соответствующий указ президента в плотном взаимодействии с новой структурой управления экономикой.


Александр Лабыкин

expert.ru